Frozen Paradise

О клане

Клан Frozen Paradise зарегистрирован 25 ноября 2007 года.

История клана Frozen Paradise.

Размеренный путь по ухоженной дороге Кентарии внезапно прервался открывшейся за излучиной леденящей кровь картиной. Женщины тут же подняли крик, кто-то прикрыли глаза, впадая в обморок, кто-то закрывал глаза детям, чтобы не испугать их.
- Fulkrum, ко мне! – Отделился от сопровождаемого каравана могучий воин. Роста он был выше среднего, длинные русые волосы густыми волнами до плеч выбивались из-под кожаной повязки вокруг головы. Одет он был в небрежно накинутую кожаную жилетку, не скрывавшую ни одного мускула тренированного тела, свободные брюки из плотной ткани и дорожные сандалии на толстой подошве. Чёрная одежда явно была не лучшим нарядом в эту полуденную жару, но Гуманист не обращал на это никакого внимания. Устрашающих размеров гердан* привычно танцевал и выписывал кренделя в его руках, словно булава жонглёра на ярмарке.
- Fulkrum, дварф тебя задери, ты дозорный или сонная муха? – Гуманист разозлился не на шутку, а его дозорный всё так же стоял на обочине возле завалившейся в овраг телеги и никак не реагировал на окрик старшего их отряда.
Отдав на ходу распоряжение Vlaki и Misterios отвести караван назад за излучину дороги и осмотреться в окрестностях, Гуманист направился к застывшей фигуре Fulkrumа. К нему присоединился Miha-Rich. Они шли, переступая через разбросанные узлы и корзины. Собранный трудолюбивыми руками урожай какой-то близ расположенной деревушки теперь представлял собой месиво в дорожной пыли. Но не разбросанная капуста да свёкла испугала впечатлительных дам каравана. Три разграбленных телеги были запряжены шестью огромными волами, которые так и остались в своих оглоблях, но были иссечены и изрублены с какой-то безумной ненавистью. Возникало ощущение, что тут орудовал какой-то полоумный гигант: некоторые туши были буквально разрублены пополам, у каких-то было отрублены головы, конечности, внутренности, наполняя все кругом зловонием, выпотрошены в дорожную пыль. Некий безумный демон метался среди телег и животных, круша направо и налево мечом, не разбирая цели, ломая хребты, отрывая колёса телег. Не минули своей участи и бедолаги-погонщики, спешившие на утреннюю ярмарку. Люди так же были изрублены неистово и безжалостно. Каждому из них хватило бы и одного страшного удара, но тела были словно перемолоты гигантской мельницей.
Fulkrum стоял возле одной из опрокинутых телег, не отрываясь, рассматривая что-то под ней.
- Вот дельвова чахотка, что же это такое? – Остановился рядом с Fulkrumом Гуманист.
- Создатель, и девчушку не пощадили, – увидел Miha-Rich то, над чем остановился их дозорный.
Немая завеса застывших криков давила на воинов.
Сбросив оцепенение, забыв о первоначальном своем раздражении, Гуманист распорядился:
- Двое с обозом, Налия пусть осмотрится в окрестностях, может кто спасся, двое в обход – миля по кругу, остальные ко мне. Нужно … похоронить их.
Собранность старшего передалась подчинённым. Все принялись за дело: оттаскивали телеги и туши в один большой костёр, перекладывали на ткани и уносили тела погибших.
- Я знал эту семью. – Махнул на прикрытое тело девчушки Fulkrum. – Деревня в двух милях отсюда.
- Возьми коня, предупреди, чтобы похоронили … потом нас нагонишь в Форпосте, – решил Гуманист. Вновь отряд вывел свой караван за роковую излучину, отправившись в путь. Люди вздрагивали от обычного скрипа раздавливаемых под колёсами капустных листов, проезжая по месту недавнего побоища. Никому не пригодилась помощь лекаря Налии. Караван уходил в тягостном молчании. Гуманист бросил последний взгляд на семь полотнищ, скрывавших погибших крестьян, и замыкающим направился вслед уходящему каравану.
- Ааааааааааа!!!
Раздалось за спиной. Гуманист обернулся, закинув гердан на плечо. Из леска с правой стороны дороги к нему навстречу несся мужик, размахивая мечом. Это был именно мужик, не воин и не разбойник. Мечом над головой он вертел – словно палкой. Однако Гуманист перехватил гердан обеими руками, разглядев размер того меча, которым кричавший махал, что прутиком. «Неужели этот?» – подумал ратник. Опытный боец не торопил события, и предоставил всю инициативу нападающему, стоял расслабленно, но готовый в любой момент и к броску, и к кувырку, и к увороту. Бежавший из леса был одет как крестьянин-лапотник, был заросший и начесанный. Однако лапотник был что твой медведь: рослый, сутулый и тяжеловесный. Друзья из отряда охраны уже услышали какой-то шум, но еще не видели, чего на дороге ожидает их предводитель. Несокрушимый, как таран, бородач вдруг выкинул в сторону свой устрашающий меч, и, подбежав к Гуманисту, упал перед ним на колени:
- Ааааааааааа!!! – Ещё раз, что есть сил, закричал незнакомец. Тяжело дыша, он полез запазуху, дёрнул тяжёлой ручищей шнурок с шеи и протянул Гуманисту зажатый кулак.
- Забери, прошу! Не могу я больше! – проревел, извиваясь в пыли, силач. Задрожав всем телом, он разжал кулак, и к ногам воина упал кулон, размером с голубиное яйцо.
Не успел Гуманист рассмотреть, что пытался ему передать незнакомец, как ему пришлось отскочить в сторону. Выронивший кулон, задрожал всем телом, руки и ноги его свело судорогой, он бился о дорогу, извивался в пыли от страшных мук, все более сковываясь в движениях. Наконец он застыл, и только лицо напоследок исказилось в страшной гримасе. Тело было скрючено в неестественной позе и более не шевелилось, застыв в камень. Вернее не в камень, а в глыбу льда, потому что почти сразу от застывшего тела сначала тонкой струйкой и все сильнее и сильнее стал вырываться пар. EIRE и Гурд уже подбежали на выручку предводителю, однако, так же как и он, остановились подальше от застывшего тела. Извержение пара тоже длилось недолго, рвущееся шипение клубящегося пара прекратилось, и в придорожной пыли осталась только рваная одежда мужика-лапотника.
Гуманист махнул рукой, чтобы караван не останавливался. Кажется, никто кроме него не заметил выпавшего из разжатой ладони кулона. Из последних слов испарившегося великана было ясно, что этот кулон нёс какие-то страдания, и, вероятно, именно он был причиной такой ужасно гибели. Нужно было срочно решить дилемму: оставить опасное украшение на дороге или взять его с собой. Решив, что оставить его на дороге – значительно опаснее, чем разобраться во всём самому, Гуманист осторожно, за шнурок, поднял мерцавшую холодным светом подвеску и положил в пустовавший уже не первый день кисет. Не задерживаясь более, предводитель отряда наёмников нагнал свой караван.
Они шли от подножья Южных гор всего третьи сутки, и уже завтра должны были достичь Форпоста. Эта дорога ранее всегда была безопасна, но последние несколько месяцев на ней происходили нападения, рассказы о которых леденили кровь. Никогда жертвы нападений не были ограблены. Все пожитки жертв оставались на месте нападения, за исключением разве пропавшего у одного из погибших огнива, но это могло быть ошибкой – просто выкатилось из разорвавшейся сумки. Вся Кентария была охвачена слухами и страхом. Нападения явно были бессмысленны, но при всём при этом крайне и неуместно жестоки. Люди из провинций граничащих с землями дварфов, собравшись на ежегодную ярмарку в Форпост, собрались в караван и наняли в охрану отряд Гуманиста – отъявленного вояки и авантюриста. О нём тоже поговаривали разное, однако не нашлось ни одного человека, который бы обвинил его как это принято в обычаях честных людей: выйдя в круг десяти свидетелей. То ли гердана его побаивались, то ли все слухи о нём были наговорами. Зато тех, кто не стеснялся признаться ему в благодарности было предостаточно. Был он удачлив, и все наговоры объяснял обычной завистью. Жил Гуманист делом ратным: охранял границы Кентарии. Бывало, ввязывался в различные авантюры. Но в одном люди были уверены всегда: ежели глава охранного отряда чего-то пообещал – обязательно выполнит. С дварфами давненько были налажены соседские отношения, и Гуманист без боязни покинул границы.
Натолкнувшись на побоище на дороге, отряд своими глазами убедился, что слухи о таковых ничуть не преувеличены. Испарившегося бородача видели только Гуманист, EIRE и Гурд. Оброненную подвеску Гуманист пока никому не показывал. Положив кисет с кулоном в карман жилетки, он иногда к нему осторожно прикасался. При этом он ощущал, что от камешка веет стужей. Если бы не кисет, он бы обжигал холодом кожу. Даже через ткань он покалывал своим холодом. До конца дня Гуманист размышлял о произошедшем событии, восстанавливая детали в памяти.
Пре себя нападавшего Гуманист назвал мужиком-лапотником, т.к. видел, что тот обут в плетёную обувь, которую давно уже носили только отшельники, истязавшие свое тело. Одежда его была простой: длинная рубаха, подпоясанная верёвкой, штаны изорвавшиеся до колен. Поразмыслив над одеждой, внешностью и поведением этого таинственного незнакомца, Гуманист пришел к выводу, что им владело безумие или колдовство. Возможно, именно этот безумец творил нападения, ввергнувшие Кентарию в ужас. И какую роль во всём этом играл тот кулон, что выронил он с ладони перед своей кончиной?
Путешествие продолжалось своим ходом. Более ничего не прерывало размеренного хода каравана и после последней в этом пути ночёвки, к обеду следующего дня все благополучно прошли под аркой ворот Форпоста. Оплатив по медяку с телеги, караван рассыпался в торговых заботах. Гуманист остановился поболтать со знакомым стражником. Пока они делились последними новостями, в ворота проезжала арба, запряжённая по бедности чахлым осликом. Возничий пытался выпросить у непреклонных стражников долговую бирку, не имея денег на проезд, однако они не уступали, оглядев небогатый товар бедолаги. Жалеючи рассопливившегося мальца на арбе, видно сынишки этого бедняка, Гуманист бросил стражникам монетку за его проезд.
- Проползай, убогий, пользуйся добротой господина, – получив мзду, погоняли возничего стражники.
В этот момент Гуманист будто почувствовал гул, исходивший от найденного кулона, всё так же хранившегося в кисете. Опустив руку в карман, он ощутил лёгкую пульсацию от таинственного украшения, которое, впрочем, было слабым и скоро прекратилось. Не задерживаясь более в воротах, Гуманист распрощался со стражниками, и направился в город. Отдав своему отряду распоряжение о времени и месте сбора, глава отряда направился к своему давнему знакомому Фураму, слывшему у кого чудаком, а у кого и мудрецом.
Встреча давних друзей произошла бурно. Утолив первые порывы радости, они уселись на веранде богатого дома чудаковатого мудреца, и принялись болтать без умолку – ожидая в срочном порядке собираемой на стол снеди. После перечисления обычных «родился-женился», порадовавшись и посочувствовав разным знакомым по тем или иным поводам, Гуманист перешёл и к более интересовавшей его теме. Он подробно рассказал о случае на пути к Форпосту. Не забыв ни одной детали, он уже было закончил свой рассказ, когда припомнил последнее:
- А когда болтал с начальником стражи, оплатил проезд одного бедолаги. Так этот камешек будто среагировал на это. Завибрировал в кармане.
- А припомни точно, когда он завибрировал? – Уточнил Фурам.
Задумавшись на мгновенье, Гуманист ответил:
- Стражники сказали, чтобы этот деревенщина проезжал, а он кинулся меня благодарить – тогда и завибрировал.
- Этот бедняк видно и вправду тебе был благодарен?
- Наверное, ведь иначе он не смог бы попасть на ярмарку и не продал бы свою репу.
- Так-так, – задумался Фурам, – о, а вот и наша трапеза. Уж прими, не обессудь за скудность, – поскромничал хозяин дома. Не отвлекаясь за едой на серьёзные темы, товарищи снова вернулись к болтовне о друзьях товарищах, да о подругах затейницах. Насытившись и выпив легкого и прохладного вина, Гуманист проследовал за мудрецом на второй этаж, где Фурам умудрился устроить настоящий сад. Подивившись такому устройству дома, воин уселся в прохладной тени на предложенное кресло. Фурам хлопком удалил слуг, и присел в кресло напротив. На столике между ними были уже приготовлены и кальян, и напитки, и разные сладости.
- А теперь давай поразмыслим, мой воинственный друг, – продолжил Фурам. – Вся Кентария потрясена безумными убийствами на пути от Южных гор до Форпоста. Люди уже не путешествуют без охраны. Да только если нападение происходило, то гибли и с охраной и без неё. Далее ты встречаешься со следами очередной бойни, а затем некий бугай-безумец, обратившись сначала в лёд, испаряется перед тобой, обронив на прощанье какой-то камешек. Так?
- Так, – подтвердил Гуманист.
- Ну, так давай посмотрим на этот камушек. Не бойся, он уже больше суток с тобой, и ничего … почти ничего не случилось. Не убудет ни от него, ни от нас, вызволяй его на свет.
Не сомневаясь более, Гуманист достал кисет и вытряхнул кулон на пустое блюдце. Оба нагнулись, рассматривая таинственный камешек. Был он совершенно круглым, размером с голубиное яйцо, нитка, на которой он держался, была будто приклеена к нему, и когда Гуманист пожелал её убрать, она отпала, будто её и не было. Круглый камешек был полупрозрачным, цвета небесной лазури. Внутри его просматривались белые крупинки, напоминавшие россыпь звёзд. Молчание длилось недолго.
- Кстати, чуть не забыл! – Вдруг воскликнул Гуманист. – Я ж тебе подарок привёз!
- Ну-ка, ну-ка, порадуй старого друга – твои подарки я очень люблю.
- Вот, оцени, – вынул свёрток из сумки растрогавшийся вояка. Позабыв про все загадки, Фурам принялся разворачивать тряпицу. Взору его предстала вещь любопытная: искусно выполненные настольные часы работы магов-нордлингов**. Часы были с сюрпризом: на циферблате было не двадцать четыре, а двадцать пять драгоценных камней обозначавших часы суток!
- Вот удружил, так удружил, – радовался оригинальному подарку Фурам, – ишь чубари чего начудили. Да, необычная штучка! Теперь-то я точно везде буду успевать! У меня будет на целый час больше, чем у других! – Не унимался добродушный хозяин дома. В порыве благодарности за такой необычный подарок. Фурам встал с кресла и приобнял довольно улыбающегося друга.
И только они отстранились друг от друга – один довольный подарком, а другой довольный, что порадовал друга – как о себе напомнил недавно рассматриваемый ими кулон-шарик: он коротко задрожал на блюдце, и звёздочки внутри него несколько раз вспыхнули неярким огнем. Усевшись снова в кресла, друзья раскурили кальян, и погрузились в раздумья.
- Знаешь, друг, есть одна легенда. – Прервал молчание Фурам. – Упала с неба звезда, которая должна была принести людям счастье, однако, Бог тьмы – Линатан, коснулся её своим дыханием – и счастье превратилось в лёд. И тот, кто чёрен в своём сердце, либо носит обиду и мыслит о мести и убийствах – тот несёт в себе дыхание Линатана, и всё более благоденствие людей погружает во тьму. И только жаром сердца милостивого и бескорыстного, можно растопить тот лёд и вернуть людям счастье… Это, конечно, сказка про Frozen Paradise, которую придумали люди, объясняя себе борьбу добра и зла, как они себе это представляют. Но вот что я хочу тебе сказать: того бугая эта ледышка довела до убийств и безумия, но ты явно можешь ей противодействовать.
- Ты же знаешь Фурам, я не мудрец, и не колдун. Я обычный вояка. Причём тут Боги, звёзды и стражник приграничья?
- Ты, прежде всего, человек, Гуманист. А каждый человек – это вселенная непознанная. И если мы мыслим верно, то твоя вселенная настроена скорее на созидание, чем на разрушение. И судя по сказке, ты скорее горячее сердце, чем хладнокровный душегуб. Кто знает: может и тот бородач не был служителем Линатана, ведь он сказал тебе, что не может больше … возможно не мог больше убивать? Возможно, этот кулон попал к нему в момент, когда он мыслил мести или побеге с каторги – мало ли! Как нам узнать? Но и в нём видно было что-то стремящееся к счастью.
- И что же мне делать?
- Беды от него больше будет, если снова попадёт к человеку «чёрному». Держи при себе, и разжигай своё сердце. Что впрочем, в тебе живёт и так, сколько тебя помню. Хуже от этого не будет ни тебе, никому другому. А там глядишь, и лёд начнёт таять.
В смятении шёл Гуманист на место сбора со своим отрядом. Но твёрдо решил, что всё о своей находке и беседе с Фурамом расскажет своим товарищам. Пусть сами решают, нужно ли им идти за ним по столь опасному пути, который посоветовал мудрец: вступить в борьбу, где мелют судьбы Боги. Но никаких сомнений не возникло в дружном единении сильных духом, и все как один вызвались помогать своему набольшему*** в столь нелёгком пути. Звезда Frozen Paradise обрела свои горячие сердца.

 ****************************************************************************

PS

- Что-то не так, мой господин? – Мортиус**** подлил вина в бокал задумавшегося Линатана.
- Да так, вспомнилась одна давняя история, мой друг. Давняя история.
- Столь давняя, что я её не знаю?
- Да Мортиус. Ещё не нужны были помощники ни мне, ни Создателю. Мы тогда частенько собирались здесь на террасе Мистериона***** и спорили о принципах создания Neverlands. И тогда зародилась у Создателя одна мысль, которая могла уничтожить всё, что мы задумали. И я изъял её, и погрузил в сосуд с бесконечностью внутри.
- Это вы хорошо сделали, господин. Теперь она не сможет нам помешать?
- Нет, Мортиус, не сможет.
- И что же это была за мысль, господин?
- Всепрощение, мой друг, всепрощение.

 ****************************************************************************

*ГЕРДАН – двуручная тяжелая палица с шипами, Средняя Азия.
**Нордлинги – гномы Северных Гор, искусные ювелиры и, в противоположность дварфам (жителям Южных гор), неплохие маги. Мужчины-нордлинги не носят бород, а волосы на голове бреют, оставляя лишь одну длинную прядь, которую холостые нордлинги зачесывают налево, а женатые – направо. (by Baptized with Fire, по одобрении Летописца)
*** Набольший – старший, староста, глава.
**** Мортиус – Младший бог из Тьмы, епархия – смерть и темное волшебство. «Пусть Тьма будет добра к тебе, смертный!» (Летопись Древних Времён. Летописец)
***** Мистерион – дом Богов. «— Скажи, Линатан, а где это мы вообще находимся?
— В Мистерионе. Он является местом наших общих сборищ, тут собираются все Боги, принимаются решения и вершиться судьба мира. Можно сказать, что это наша штаб-квартира, — Линатан хмыкнул. — Никто не получил этот замок в качестве домашнего лишь потому, что слишком много нестабильных магических потоков сходится в этом месте, делая его одновременно и очень притягательным и, в то же время, очень опасным. А Мистерионом его назвал Мастер Создатель за то, что замок недосягаем для смертных, являясь для них не более чем мифом, мистерией» (Летопись Древних Времён. Летописец).

Автор: Мукомберд.

Артефакты клана