Вольные

Клан Вольные зарегистрирован...

История семьи ahila

Как много жизней было прожито, сколько граней судьбы людьми испытано в алмазе жизни, никто не в силах рассказать, даже Боги. Но только они знали, что есть жизнь. Жизнь – это огромная наковальня, где куётся сила и воля, верность и отвага, дружба и честь, и если твою душу не разъедает коррозия подлости и трусости, низости и предательства – твой дух будет поднят Богами из глубины веков, дабы землю огласил боевой клич твоих предков. Это ли ни есть мечта героев? Это ли ни соль былин и легенд старцев? А кто его знает… Ведь в конце концов этим мифическим героем можешь оказаться и ты, читающий эти строки. И если этот пергамент в твоих руках, значит, ты близок к разгадке, а в рядах священного Хаоса появятся новые герои. Тогда очистить свой разум от людской суеты, и сделай следующий шаг!
- Всё, Ahil! – Казалось, на лице DarkVitа от досады выступят слёзы, что тут же удивило Аhilа, ибо за всю свою жизнь, он на видел друга таким разбитым. – Этот свиток поддельный, разве это не было ясно с самого начала?
- Ясно с самого начала? – переспросил Ahil. – Ты погляди на меня, на себя. Да мы по пояс во вражеской крови! Пять рук людей погибло в мёртвом городе, и ещё столько же на этой проклятой берлоге, величаво именуемой белой горой! Разница лишь в том, что в мёртвом городе мы сражались с тёмными, а здесь со светлыми. Только оружие у них было одинаково смертельно. И как, по-твоему, станут ли нормальные воины охранять пустое место?
- Я бы не стал, - DarkVit задумчиво взглянул на друга, - по крайней мере даром… Думаешь, здесь есть золото?
Это и было последней каплей. Наверное сказалось всё: и двухнедельный переход через пустыню, и навалившаяся усталость после бесконечных битв, и недоверчиво удивлённое лицо DarkVitа, который в бою один стоил тринадцати воинов, но после вздоха молчания Ahil громко рассмеялся, да так, что в такт груди зазвенела кольчуга и своды пещеры наполнились гулом. – Золото!!! А-ха-ха!!! Золото!!! Брат, да золота можно было и дома натрясти с богатых купцов! На кой нам оно, если есть вещи важнее любого золота?
- Не знаю, Ahil, – после безумного смеха напарника, DarkVit был вне себя от злости – но после общения со старым магом и чтения его книг ты будто с ума сошел! Правду говорят, что простым воинам с магами общаться опасно, дабы не стать такими же полоумными, как и они сами. Что-то раньше, когда мы детьми тягали монеты у пьяных вояк, ты такого про золото не говорил.
- То раньше, - Ahil взял свиток и принялся изучать его более пристально, - а то сейчас. Мы уже не дети, и оружие в ножнах давно не деревянное. У нас есть враги, которые только и ждут, пока мы дадим слабину, а золото имеет свойство быстро заканчиваться. Нам нужна иная сила, именно та, к которой ведёт этот свиток.
- Ну и куда он нас привёл? – взгляд DarkVitа обвёл пещеру взглядом, словно пытаясь увидеть недоступное другому человеку – камни и трупы монахов, больше я здесь ничего не вижу.
- А скажи мне, друг, на что издалека похожа белая гора?
- На наковальню, Ahil. По этому мы здесь?
- Именно! – Ahil снова пробежал взглядом по свитку, - по идее всё должно быть просто… Итак, мы в огромной наковальне, – беглый взгляд по свитку, - такс, … жизнь – это огромная наковальня … сколько граней судьбы людьми испытанно в алмазе жизни, никто не в силах рассказать … Слушай, DarkVit, тут должен быть алмаз жизни, грани которого и надо сосчитать.
- Не этот ли случайно? – произнёс DarkVit, доставая, подобно факиру, огромный драгоценный камень, - я его нашёл у того монаха, который пытался столкнуть меня в колодец посреди зала. Если он тебе нужен, возьми.
Приняв камень у друга и внимательно обследовав его, Ahil произнёс: у него 12 граней, значит что-то связанное с цифрой 12… DarkVit, давай помоги мне. Видишь каменное солнце около колодца? Я думаю, его надо повернуть на 12 делений, выбитых по краям.
Но, к сожалению, даже вдвоём воины не сдвинули камень, пока DarkVit не догадался установить алмаз в углубление в центре камня. Двенадцать щелчков, и в колодце что-то заклокотало. Пару вздохов – именно столько прошло времени, пока колодец наполнился водой.
- Это и есть твоя сила? – по лицу DarkVitа нельзя было понять, шутит ли он, или вправду сей вопрос его беспокоит. – Ну что, сразу напьёмся, или так домой пойдём?
- Можешь смеяться, DarkVit, но тут написано: Тогда очисть свой разум от людской суеты, и сделай следующий шаг! Именно это я сейчас и сделаю, вот только разденусь. А ты не стой столбом, присоединяйся. Если ничего не произойдёт, то хоть искупаемся!
- Ты был ненормальным, ты им и остался, - улыбка DarkVitа озарила лицо – купаться так купаться… а ты чего башмак то с левой ноги не снимаешь?
- Да порез на ступне смазал мазью, весь остаток использовал, жалко смывать. Ну что, зови оставшихся и айда в воду!

Вечер озарил пустыню, по которой возвращались домой два друга и те немногочисленные, но преданные люди, оставшиеся в живых. Алмаз хранился за пазухой у DarkVitа, который, впрочем как и Ahil с остальными воинами, даже не догадывались о чудодейственной силе источника, иссякнувшего после извлечения алмаза из камня. Будет ещё их бой, и радость неуязвимости в бою посетит их души, и знание – что они семья. И нет в мире для них преград и препон, ибо они – Вольные.

© Гёсер

История клана

- Гёсер, пожалуйста, расскажи, как это было! – дети прыгали вокруг седовласого, но крепкого и коренастого старика, одетого в кольчугу и белый плащ. – Ну, чего тебе стоит! Ну пожа-а-алуйста!
- Ладно, ладно, только не галдите да рассаживайтесь поудобнее, будет вам история. – глаза Гёсера окутало туманом воспоминаний, губы старика прошептали «Словесное видение», и окружающие старика дети окунулись в магию рассказа так, словно они очутились там, окутанные лучами заката и оглушенные топотом копыт резвых жеребцов. Затем пустыню сменил оазис с селением, заполненным дымом костров и криками радости женщин и детей, увидевших вновь своих мужей. И вот уже Ahil сидит на краю своего ложа, обременённый тяжёлыми думами, и будто приняв какое то сложное решение, гаркнул охраннику у входа шатра: «Я объявляю совет троих»!

**** **** **** ****
Красное око заходящего солнца медленно сползало на запад, когда вереница всадников медленно, будто поверженная невидимой меланхолией, перемещалась в место ночлега. Вот уже и небо вызвездило, а усталые войны всё ещё скакали на измученных лошадях, кутаясь в заячьи меха. Пустыня никогда не щадила слабых, и видит небо, больше людей погибло в ней от холода ночи, нежели от жары дня. Холм очередной дюны, и вот уже не бесконечные пески, а долгожданные пёстрые шатры тешат воспаленные глаза воинов. Дуновение ветра, и ноздри изнеможенных путников почуяли запах жареной снеди, которую их жёны заботливо готовили к приходу мужей. Завидев всадников, дети ринулись вперёд наперегонки, резво цепляясь за лошадей, дабы несколько десятков локтей до хижины доехать с отцом на его боевом коне. Впереди, возвышаясь на породистом русаке, и окутанном в бобровые шкуры и серебряные доспехи, как и положено главе семьи, степенно ехал Ahil, и старейшины в знак уважения склоняли к песку свои седые головы. Непостижимо, откуда в этой молодой голове бралась такая сила мысли, а в мускулах нереальная мощь. Легенды гласили о неуязвимости вожака и его свиты, но никто из ближних не рискнул бы проверить правдивость легенд. Боги, только они знали правду, да звёздное небо над головой, дарящее не спасительную прохладу, но лютый холод жителям пустыни.
Казалось, лагерь уснул, но почему-то Ahilа тревожила бессонница. Долгие месяца он воевал, пытаясь подчинить себе враждующие племена. Нет, в его сердце не было гнева, злости или зависти. Не было и грубой силы или звериной мощи в его теле, только божественная неуязвимость, которую он получил без помощи последователей древней магии, но завоевал своим верным мечом. Можно долго судить о том, как мог земной праведник стать адептом Хаоса, когда об этом не могло бы быть и малейшего намёка… Нет, не характер или род располагает к выбору склонности, просто Ahil родился со странным отблеском в глазах, светом свободы. Глядя в эти васильковые глаза, невозможно влачить жалкое существование, можно только расправить плечи, и вздохнув воздуха свободы, отправиться на вечного врага, чтобы вернуться вольным, или погибнуть во имя свободы. И только враги Ahilа отводили свой взгляд, не в силах противостоять этой внутренней энергии. Ибо страх и жажда наживы делали врагов рабами, а Ahil был вольным всегда, словно ветер в степи. Так, и никак иначе начинается эта легенда.

**** **** **** ****
Ветер пел песню ночи, дополняемую стрекотом цикад и звуком ночных птиц. Хотя впрочем, ночные птицы были здесь не причём, такие условные сигналы были у охраны лагеря. В данный момент, Ahil этот понял по тройному крику совы, была как раз смена караула. Можно было не сомневаться, лагерь был защищён надёжно, ибо каждый, кто жил здесь, выполнял свой долг старательно и самозабвенно, ибо быть в войске Ahilа – это честь. Но его самого, главу семьи, лишала сна тяжёлая мысль о бренности жизни, о долгих кровавых и бессмысленных войнах, которые никогда не приведут к миру. Во истину: посеешь ветер – пожнёшь бурю. Кто знает меня, думал Ahil, как великого воина? Мои люди? Разве к этому я стремился? Да, я жаждал свободы для себя и своих людей. Я мечтал дать свободу порабощённым племенам, но разве они стали хоть на шаг свободнее? Нет! Из рабов слуг тьмы или света, они сами становились слугами тьмы, или опять же, света. Ступени иерархии, ведущие в никуда. Я это чувствую и вижу, а значит, моих людей гложут те же мысли, ибо мысли о бедности или голоде не посещают их уже многие месяца. Подвиг, вот что сплотит нас сильнее, а цель… это вопрос. Пока вопрос, ибо мудрость друзей поможет развеять туман неизвестности. Не будем же откладывать это на потом, велю охраннику кликнуть их, и отодвинув полу шатра Ahil крикнул часовому стражу: - «Я объявляю совет троих»!

**** **** **** ****
Трое мужчин в шатре главы собрались у костра:, Ahil - сам глава, DarkVit – верный друг и помощник и Гёсер – хранитель истории войска Ahila, одной большой и преданной семьи. Как и полагается, по древнему обычаю, воины сомкнули кольцо троих, взявшись за руки и произнеся древнюю формулу адептов Хаоса: «Хаос в мир, вольному - воля», после чего каждый отхлебнул из серебряной чаши вина, в знак доверия друг к другу. Остатки напитка Ahil в огонь внутри шатра, что означало начало совета, и громко произнёс: - Пора принять решение, братья! – и уже обычным голосом, по-простому продолжил: - всё, хватит церемоний. Я вас позвал среди ночи и не выпущу до тех пор, пока решение не созреет в наших умах о том, как быть дальше. Глупо звучит, знаю, но это правда. Мы многое пережили вместе, но теперь наша жизнь больше напоминает зелёное болото с трясиной, чем битву людей, положившие жизнь во имя свободы. Что скажете, братья?
- Я знал, что ты придёшь к этому, Ahil, - улыбнулся Гёсер с хитринкой в глазах, блеснув не по-стариковски белыми зубами. – но, не думал, что так быстро, а торопить тебя не хотел. Древние говорили: Кораблю без парусов никакой ветер не будет попутным, то бишь, без цели некуда стремиться. А пока будет говорить DarkVit, ты позволишь, я раскурю трубку?
Ahil кивнул, а DarkVit протерев сонные глаза и сонно зевнув недовольно буркнул: - Я давно говорил, что наши парни достойны настоящего дела! Да, они закалились в боях, и любой из них в драке стоит десятка, но рано или поздно из благородного вина может получиться уксус! Моё мнение таково: прославим в бою наши имена, свергнем сумерки, которые потакают и светлым и тёмным! А потом расправимся со всеми!
- Вот почему ты командуешь моим войском, - улыбнулся, подмигнув Гёсеру, Ahil. – Когда ты с ними в бою, я всегда спокоен. Но сейчас речь идёт не о том, чтобы всех победить во имя славы, а дать людям шанс на свободный выбор, и этим прославить наши имена в книге бытия Лордов Хаоса.
- Я так считаю, друзья мои, - выпустив кольцо в центр костра, произнёс Гёсер. – Биться во имя славы это конечно здорово и увлекательно, но умно ли косить сорняк, не уничтожив его корни? Нет слов, потом он снова прорастёт, от занесённых ветром семян, но за это время успеют взойти прекрасные всходы отборной пшеницы. Оставим деревни и города в покое, а сразим древних существ, порождённых силами стихий.
- Никто не возражает, если я пошлю гонца со святой целью, - улыбнулся впервые за эту ночь DarkVit, дабы разведать, чем сегодня решил удивить нашу компанию повар? От этих заумных разговоров у меня разыгрался зверский аппетит, я даже съел бы сейчас жареного верблюда, с начинкой из лесных орехов!
- Не словом единым жив человек - усмехнулся в ответ Гёсер, и вопросительно глянул на Ahilа. Тот пытался сохранить серьёзное выражение лица, но внезапный рык в животе выдал его, и тут же взрыв хохота потряс шатёр.
- Всё понятно, мой стойкий глава, - произнёс сквозь хохот DarkVit, и отдал воину снаружи нужные указания, которые тот тут же исчез выполнять.
Сегодня повар порадовал воинов шикарным пловом, приготовив к нему баранину в чесночном соусе, к которой полагалось вино, сваренное со специями и терпкими травками и дымящиеся, аппетитно подрумяненные лепёшки. Съев всё это практически одним махом и выпив всего лишь по кувшину вина, дабы не терять ясность рассудка, трое друзей снова продолжили совет.
- Итак, - Ahil обвёл осоловевшим от сытости и тепла, которое медленно растекалось по жилам, - я слышал о создании Сумерек, слепой Фемеиде, которой в жертву каждую неделю отдают жрецы сильного воина, пленённого в яростной битве. Выполняя последнюю просьбу, дают ему любое оружие, какое бы тот не попросил, но итог всегда один: оружие под утро находят у ворот её логова, вместе с головой пленённого.
- А я слышал, - рыкнул DarkVit, - о чёрном Орклине, плод работы тёмных, которые наложили любовное заклятье на пленённых Орка и Гоблиниху. Орклин – сын этой немыслимой пары. Он ужасен, ловок, силён, зол и хитёр. Он охраняет тёмный храм с сокровищами жрецов, убивает неугодных тьме и молится ночами, чтобы к нему залезли воры. – После этих слов в шатре на некоторое время воцарилось молчание, а затем за рассказ принялся Гёсер.
- Мда, а вот я, дорогие друзья, никогда не забуду о «чуде» светлых. Не подумайте, там нет ни монстров, ни чудовищ, ни другого кровавого действа. Зато есть убийца душ и пожиратель воли: зеркальный лабиринт. Это будет во много крат страшнее, если даже скрестить Орклина с Фемеидой, и ими вместе взятыми, хотя уже и это само по себе чудовищно! Запущенные в лабиринт пленники светлых стают покладистыми, мирными и добрыми, выполняя всё, что их не попросишь, словно послушные животные. Едят всё, чем их не корми и не имеют ни крохи воли. В зеркальном лабиринте – Гёсер вдруг рукавом вытер глаз, погиб мой отец, и только тело его жило ещё некоторое время, словно тряпичная, бездушная кукла. Если суждено кому-то разрушить этот ад, то пусть это буду я!
- Тогда Орклин по праву достанется мне, - ухмыльнулся зверской ухмылкой DarkVit, от которой у врагов на поле брани кровь в жилах леденела, - я смогу угомонить эту тварь.
- Ну тогда, братья, - усмехнулся Ahil, - мне ничего не остаётся, как назначить свидание «красавице» Фемеиде… Жаль, что она не оценит моей красоты. И цветов в пустыне не сыскать, хотя… чем моя булава хуже? Ладно, герои… Объявляю совет троих закрытым! Всем спать, на рассвете следующего дня выступает, и пусть Хаос встанет нам защитой!
Солнце выглянуло на горизонте, даря пустыне ещё один жаркий день, когда над лагерем раздался храп ещё трёх глоток, сморенных дивным вином искусного повара, с добавлением сон травы, дабы ничто не смогло потревожить крепкий сон этих мужей.

**** **** **** ****
- А дальше, дальше то что? – глаза детворы горели жаждой приключений, а рты были приоткрыты.
- Не перебивай, и со временем всё узнаешь! – усмехнулся Гёсер, усадив мальчугана на колено. –Так вот…

**** **** **** ****
Тяжело покидать место, которое успело приобрести в твоей душе значение, которое ты придаёшь слову дом. Но были собраны все, от мала до велика. Остаться в оазисе – означало подставить мстящим врагам спину, а то, что они будут мстить, было очевидно. Строить замок не было ни сил, ни материала, ни времени, но людей это не смущало, они как один верили в свободу.
Переход в месяц истощил много сил, и каждый поддерживал друг друга, как мог, прикрывая спину ближнего, помогая и вдохновляя его. И вот однажды утром, сухой ветер пустыни сменился свежим, благоухающим лесным ветерком, а зелёная полоска на горизонте сказала о том, что лес, а значит дичь и вода рядом.
- Ну, вот он, лес тёмных, - Ahil нахмурился, сплюнув в траву, – а вон холм с проклятым храмом.
- Возьмите на себя жрецов и челядь! – крикнул DarkVit, - а я пока разберусь с Орклином – гаркнул он, и скрылся в чаще леса …

**** **** **** ****
Ещё месяц странствий, и чёрная пирамида предстала перед войском Ahilа. Воины, истосковавшиеся по настоящему бою, рванули рубить адептов Сумерек, расчистив ход главе. Ahil взял в руки верную булаву и зашёл в ворота храма. Сутки напряжённого ожидания, и когда уже солдаты стали терять терпение, ворота распахнулись, и…

**** **** **** ****
Последний путь занял гораздо меньше времени, и видит Хаос, не было пролито ни капли Светлой крови, Гёсер на этом настоял. Всех жрецов Света воины загнали в зеркальный лабиринт, и больше их не стало… не как людей, а как духовных личностей… Лабиринт из зеркал Гёсер победить не смог бы при всём своём желании. НО он открыл ворота и…

**** **** **** ****
- Так не честно, не честно, дядя Гёсер!!! Ты никогда не рассказываешь эту легенду до конца! – хныкали, надув губки от обиды дети.
- Конец магии, конец и рассказу, - усмехнулся Гёсер в бороду, - скажу только, что именно тогда мы познали силу свободы и воли, и только тогда провозгласили себя кланом «Вольных», вписав свои имена, как и клялись, в книгу Лордов Хаоса.
P.S.
Трое друзей вновь сидели у костра, попивая изысканное вино из храма тёмных и непринуждённо ведя беседу. Ahil ел сладкие персики, DarkVit уплетал жареных куропаток, запивая их большими глотками вина, а Гёсер курил свою трубку, улыбаясь своим друзьям белоснежной улыбкой. Все живы и вместе, а прошлое теперь не имело значение, и всё же так приятно было вспоминать победы друг друга.
- Захожу я к нему, - махая куропаткой перед костром и обводя горящим отвагой взглядом друзей, вопил DarkVit, - а там вот такой вот бык! Глаза горят, из ноздрей пар! А там алтарь из хрусталя, с отверстием для руки, я его ещё с входа приметил. Ну, думаю, пан или пропал! Вынимаю монету, кидаю внутрь алтаря и кричу: достанешь, можешь убить меня! Схватить- то он монету додумался, а вот руку уже вытащить не смог, так же как и не смог додуматься разжать кулак! Олух!
- А я, улыбался хмельной Ahil, - захожу, сжимая булаву, и вижу обнажённую девушку, с повязкой на глазах и мечом в руках. Женщин я не бью, тем более, обнажённых, по этому просто кинул на пол оружие и произнёс: привет Фемеида.
- Почему ты бросил оружие, воин? – спросила она.
- Ты мне нравишься, и я не бью женщин…
- Правда? Но ты ведь понимаешь, сам отсюда уйти не сможешь. И поднять оружие, чтобы я это не услышала, тоже не сможешь.
- Зачем убивать, Фемеида, и остаться в неволе, если можно пойти со мной и быть вольной. Будешь жить среди нас, дышать воздухом свободы наравне с нами.
- Не смейся надо мной, воин. Жрецы нас не выпустят, да и кому я слепая нужна?
- Нет больше жрецов, а твой слух заменит самое острое зрение.
- Если это правда, то я согласна – прошептала Фемеида. – А теперь воин, иди сюда и раздели этой ночью моё ложе, до самого утра.
- Так вот – улыбался Ahil – после этой ночи удивительнее были только ваши вытянутые и серые лица, когда я вышел с Фемеидой из ворот храма.
- Я тогда чуть второй раз не поседел – хмыкнул Гёсер, выпуская дым в костёр. – но благодаря твоей победе, я понял, как победить лабиринт! Ведь только для Фемеиды зеркала не значат крайним счётом ничего. Глаза – зеркало души, сквозь которые лабиринт и вытягивал людские души! А Фемеида, тогда вошла в открытые мной ворота в лабиринт, и разрушила мечом зеркала напрочь!
- Да что тут говорить, друзья! – вскричал Ahil, каждый вложил свою силу в общую победу, и только совместные усилия привели к ней. Так пусть же впишется золотыми буквами строчка «клан Вольных» пером Летописца, в книгу героев Земель, Которых Нет.

© Гёсер

Артефакты клана