Легенда
От чудаковатого старика крепкий мужчина средних лет выбежал довольный. На ходу начал читать написанное в свитке, любуясь, как падкие до всего блестящего кхалганки любуются монистом, на которое ушел не один кошель полновесных золотых монет.
Блестящая желтой чешуей рыба лунного отражения плескалась в реке. В застывшем воздухе летней ночи пахло прелыми водорослями и парным молоком.
Мерные удары молота возвещали, что в кузне у самого берега трудился коваль.
«Меч делает, – подумал рослый человек, стоявший у окна терема, – как сам говорит, из лунного света, тепла земли и нежности водной. Такой-де меч княжичу подарю, сказывает»…
Чем больше читал, тем больше расплывался в довольной улыбке. Не зря выложил все, добытое за последний месяц на приисках. Написано было сочно, ярко, наяву слышал ржание коней, рев невиданных зверей, ощущал тревожный шум дремучего леса.
Остановился только у выхода из библиотеки. Аккуратно свернул приобретенный свиток, спрятал в металлический футляр, который засунул за пазуху.
Выйдя на улицу, поежился от холода, взглянув на черное ночное небо, откуда с немым укором смотрел Месяц, качая рогатой головой. Мужчина зашагал к гостинице, где за скромную плату снимал комнатушку под самой крышей. Зато с мансардным окном, сквозь которое можно вдоволь любоваться звездами.
Упрятанный в железный футляр кусочек пергамента грелся от тепла человеческого тела. Здесь, за пазухой, под плащом, курткой и вязаной рубахой, облаченный в металлический доспех с изящными насечками, свиток чувствовал себя куда лучше, чем его обладатель, которого так и норовил кольнуть холодный осенний ветер.
До гостиницы мужчина добрался быстро. Распахнув дверь, замер, словно приноравливаясь к ощущению пропитанного запахами разнообразной снеди теплого воздуха. Поздоровавшись с хозяином поднялся наверх, громко стуча подбитыми железом сапогами по деревянным ступеням.
Рогатый молодик встретил мужчину в комнате, заглянув через широкое мансардное окно. Едва вошедший стянул шерстяной плащ, как в дверь робко постучали. Миловидная девушка, видимо дочь хозяина, принесла скромный ужин: кусок горячего, пахнущего медом и корицей, пирога и кувшин молока.
Наскоро поужинав, отворил драгоценный ларец. Достав свиток, изучал, пытаясь найти место, где остановил чтение в прошлый раз. Найдя, продолжил читать, водя толстым пальцем по строкам, чтобы не сбиться.
Читал долго, удивляясь красоте написанного и пытаясь отыскать, куда же вписать свое имя, чтобы история обрела полноправного хозяина. Но… в написанном не упоминалось ни одного имени.
Когда догорела свеча, спрятав под подушку коробочку со свитком, накрылся одеялом и, сладко зевнув, захрапел. Молодой месяц, заслышав храп, покачал рогатой головой и заспешил по своим лунным делам.
Ночной лес. Еще древние предки людей боялись его. Страшного, непонятного, окутанного тьмой, в которой что-то ухает, пищит и воет. Где ветви деревьев, едва зайдет солнце, превращаются в когтистые лапы, норовящие поймать, схватить и разорвать, испив при этом горячей крови.
Крепкий мужчина средних лет, весь исхлестанный ветками после ночной пробежки по лесу, выскочил на большую поляну. К удивлению, поляна была мертва – на ней не росла трава, не слышно пения птиц, даже ветер ее избегал. Только старый Месяц с хитрым прищуром взирал с небес на поляну, человека на ее краю, да на странный и страшный камень, словно клык торчащий посреди. За такой, говорят, зацепился когтистой лапой низверженный в Подземье в те далекие времена, когда были только День и Ночь, бог Тьмы, и оставил свои, так сказать, отпечатки пальцев. Всех пяти пальцев.
Едва мужчина ступил на мертвую землю, как поляна ожила. Появлявшиеся из-под земли призраки, сплетаясь в фантасмагорическом танце, окружили его и, не разрывая кокон жуткого хоровода, повели к камню…
Что было дальше, помнил плохо: словно из ниоткуда на выступе камня появился ребенок, а в руках у него каменный нож, острый как бритва. Наклонившись над ребенком, чтобы нанести удар, мужчина вдруг увидел старика, что продал ему свиток, а потом на его месте и себя, лежащего на камнях…
Когда пришел в сознание, ребенок был уже мертв. Разлитая по камню кровь, пузырившись, кипела, а на самом камне багровым горели отпечатки длани бога Тьмы, вершины которых были соединены кровью, образуя пылающую пятиконечную звезду.
А позади стояли фигуры, двенадцать. Все в одинаковых атласных балахонах и масках из тронутой зеленью меди. На тонких поясах висят кинжалы в ножнах. Только у одной из фигур ножны пусты, а кинжал, мужчина в этом не сомневался, был зажат в его руке.
Одна из фигур, приблизившись, заговорила:
- Приветствуем тебя, Последний!
- Последний?
- Да, последний из тех, кто станет ядром служения Тьме. Нам больше не придется прятаться под лживыми масками ордена нищенствующих рыцарей, защищающего путешественников в их странствиях через Степь. Теперь Последний найден. Нас – тринадцать!
- Но почему Последний – я?
Фигура не ответила. Просто подошла еще ближе и сняла маску. На распростертого на земле человека смотрело лицо мужчины средних лет – его собственное лицо…
Чуеш, чуеш лязгат зброі!
Чуеш, чуеш варты кліч!
Чуеш, чуеш, агонь паходні
Палае ў цемрадзі як вечны зніч!
Древняя, словно сама земля, походная песнь боевых соратников Витольда Завоевателя звучала могучим заклинанием, наполнявшим силой, заставлявшим спины распрямляться, а глаза – сверкать боевым задором.
Рослый мужчина, широкий в плечах, с мощными руками, что могут крошить подковы, словно сухари, проснулся от пения десятка мужских голосов, что грохотали сапогами под окнами.
«Смена караула,» – подумал мужчина, повернулся набок, махнув рукой, словно отгонял какое-то тревожное воспоминание. Подхватился, вспомнив о странном свитке, где должна быть записана легенда, что приснилась одному чудаковатому старику, но подойдет для него и его товарищей.
Бережно достал свиток, развернул и, начав читать, вздрогнул и побелел, словно увидел призрака.
Ровная вязь буковок складывалась в новый, совсем непохожий на виденный вчера узор:
Ночной лес. Еще древние предки людей боялись его. Страшного, непонятного, окутанного тьмой, в которой что-то ухает, пищит и воет. Где ветви деревьев, едва зайдет солнце, превращаются в когтистые лапы, норовящие поймать, схватить и разорвать, испив при этом горячей крови…
(с) Баптист
Артефакты клана
